Средний счет при более-менее серьезной проблеме уже не оплатить, это просто невозможно, если речь идет об оказании помощи на современном технологическом уровне
Натали Безмен (Наталья Бондаренко)
Не все проблемы можно решить, просто заплатив за лечение из заработанных тобой денег, даже если зарплата вполне нормальная. Это раньше работало, а потом перестало — когда лечение и диагностика стали высокотехнологичными и медицина научилась что-то делать в тех ситуациях, в которых раньше была бессильна. Научилась — но стоить это стало слишком дорого, неподъемно для обычного работающего человека, даже если он работает в нормальной стране с нормальным уровнем оплаты труда. Кстати, чудеса современной медицины в том числе стали возможны и за счет того, что в них было вложено много средств. Очень много.
Вот она, одна из невидимых обычно, подводных, частей нашего айсберга — компании, занимающиеся высокотехнологичными разработками. Чтобы придумать что-то новое, нужно вложить огромные деньги на многих этапах в течение как минимум десятка лет, в течение которых инвестор понятия не имеет заработает ли его инвестиция — метод, прибор, лекарство. Значит, если все удачно, вложенные средства должны не просто вернуться, не просто принести прибыль — они должны принести сверхприбыль, никак не иначе. И потому что срок действия патента, эксклюзивной возможности пользоваться придуманным, ограничен, и потому что все равно скопируют и выбросят на рынок дешевле, и нужно как минимум вернуть деньги быстро. И, самое главное, потому что в противном случае теряется смысл вообще рисковать и заниматься подобными разработками.
Здесь от собственно разработчиков инноваций в медицине уместно перейти к тем, кто берет их на вооружение. Нет, это не врачи. Речь о производстве и сбыте. Все то, что мы обычно имеем в виду, когда говорим «большая фарма». Да, в основном это фармацевтические корпорации мирового уровня, но производители оборудования, стентов, протезов — тоже сюда.
И вот новый метод, новое только что разработанное лекарство на рынок выходит… по цене настолько заоблачной, со стоящими на кону цифрами возможной прибыли (или возможных потерь от недополученной прибыли) настолько огромными, что все методы становятся хороши и допустимы.
Можно занести чемодан, простите, пролоббировать, чтобы именно твой препарат внесли в национальные протоколы. Настоятельно рекомендовать, чтобы дозы и длительность были именно такими. Быть готовыми существенно (в десятки раз!) подвинуться в цене для партии лекарств, накрывающей рынок в масштабах целого государства (!), лишь бы Правительство (!) этого государства приняло на себя обязательства закрыть рынок для конкурента. Оплатить масштабные исследования по всему миру, с охватом многих стран, на всех континентах, с участием десятков тысяч людей в течение многих лет, чтобы доказать эффективность и предпочтительность назначения конкретного лекарства — да, это невероятные затраты, но зато потом этот препарат войдет во все протоколы лечения, по всему миру, на первых позициях, существенно потеснив конкурентов.
Вы вообще-то представляете масштаб?
Какие еще корпорации могут похвастаться таким влиянием? На ум приходят углеводороды и оружие, но не фармацевтическая промышленность. Производство товаров медицинского назначения, все в белом. Они же трудятся ради жизни и здоровья. Кто их контролирует, проверяет, ограничивает, расследует их деятельность?.. А, уже начали? Хорошо. А давно?.. А наши — тоже в тренде?
Это все в подводной части айсберга — потому что мало кто задается вопросами типа: а как после всего этого лекарство или метод будут дешевыми? А будут ли вообще затрачены такие усилия на проведения исследования и доказательство эффективности для методов и препаратов… которые дешевы?
А может ли, тут же, стоить копейки работа врача, если в его ответственности назначить/не назначить лекарство стоимостью несколько тысяч, направить/не направить на исследование и так далее? Логично же, что и исходя из интересов пациента (или страховой компании — об этом ниже), и из соображений честной конкуренции, врач в такой ситуации должен получать соизмеримую зарплату, чтобы фармкомпаниям не повадно было просто ему заплатить за назначение своей продукции.
А почему вы удивляетесь? Разве не такая же логика, когда речь идет о зарплатах депутатов или, даже, полицейских? Платить нормально людям, имеющим высокую степень ответственности за что-либо? Да, такой подход предполагает и контроль — и он по-разному может быть реализован.
А следом за стоимостью лекарств и прочего, включая стоимость труда врача, подтягивается и все остальное — труд вспомогательного персонала (мы же хотим, чтобы он в том числе мог позволить себе те самые медицинские услуги, помним, что все являются пациентами и реципиентами медицины во всех ее проявлениях), помещения и аренда, финансовые ресурсы, страховые полисы и прочая, и прочая.
Бесконечный процесс, сравнимый с гонкой вооружений. Как из него выйти? Или хотя бы как справится? Наверное, на сегодня это слишком сложный вопрос, из тех, ответ на который ищет весь мир.
Да, простого ответа и прямо завтра, и особенно, если взять во внимание прогнозируемое сопротивление «большой фармы» — не будет. Но искать ответ на этот вопрос нужно, и лучше, если мы все же будем искать его сами, а не прятать голову в песок и бежать потом за уходящим поездом с теми, кто все решил раньше и лучше.
Но вернемся к результатам, по сути, взрывного инновационного роста — в медицине.
Результат: средний счет при более-менее серьезной проблеме уже не оплатить, это просто невозможно, если речь идет об оказании помощи на современном технологическом уровне.
И вариантов выхода из этой ситуации немного — и мы продолжим разговор о них в следующей части.
Читать все статьи Натальи Бондаренко
(Продолжение следует.)
Комментировать